16 апреля 1923 года Совет народных комиссаров (правительство) Армянской ССР принял решение о создании Госкино, впоследствии переименованного в «Арменфильм». Советский армянский, а также грузинский и азербайджанский кинематограф был призван популяризировать идеологию и мировоззренческие концепции молодого советского режима в союзных республиках.
Текст: Тигран Закарян
Говоря об отношениях между идеологией и кинематографом, первое, что приходит на ум, это нацистская и советская пропагандистские машины с двумя их неоспоримо талантливыми представителями — Лени Рифеншталь и Сергеем Эйзенштейном.
Между тем при внимательном изучении механизмов пропаганды обеих тоталитарных систем, можно заметить, что советское кино, в отличие от своего нацистского аналога, имело разные стадии развития из-за его сравнительно долгой истории․ Кроме того, идеологический контроль над кинопроизводством в СССР не всегда был жестким, и содержание пропаганды могло меняться в зависимости от конкретной политической конъюнктуры.
Кино часто передавало идеологические посылы через исторические фильмы, и советская власть не могла упустить возможность продвигать свои идеи, пользуясь интересом широкой публики к своей национальной истории. Таким образом в советском кино даже национальные чувства были поставлены на службу советской идеологии. В этом квази-национальном нарративе, конечно же, особую роль отводилась «старшему брату» — России, которую чаще всего олицетворяли представители «демократических» течений в Российской империи. Согласно советскому историческому большому нарративу, Россия спасла малые народы от ига могущественных соседних держав.
В данной статье основное внимание будет уделено значимым историческим фильмам в советской и постсоветской кинематографии Южного Кавказа.
История Армении глазами кинематографа
Армянский новоиспеченный советский кинематограф 1920-х гг. практически умалчивал о национальных проблемах в разгар коренизации. «Дом на вулкане» Амо Бек-Назаряна (снят в 1928 году в Азербайджане совместно с «Азгоскино») был редкой попыткой затронуть отношения между разными народами в нефтяной столице Российской империи — Баку. Впрочем, вполне предсказуемо, фильм прославлял солидарность рабочих разных национальностей в противовес угнетающей буржуазии, которую в фильме олицетворяет армянин.
Редким случаем, когда эпизодически была затронута тема русского имперского шовинизма и культурной колонизации, стал первый армянский звуковой фильм «Пепо» (1935, режиссер Амо Бекназарян), где представитель российской администрации в Тифлисе (Тбилиси) надсмехается над «азиатскими танцами» армянского зажиточного купца Зимзимова.
Однако это было скорее исключением из правил, и в армянском кинематографе в значительной степени отсутствовала критика российской царской политики — тенденция, которая сохранилась на протяжении всей истории существования армянского исторического кино.
Новый виток интереса к историческим фильмам в советском кино начался после выхода на экраны исторической драмы Эйзенштейна «Александр Невский» (1938), которую некоторые восприняли как предупредительный сигнал нацистской Германии.
После этого было снято несколько исторических драм (особенно во время Второй мировой войны), направленных на то, чтобы воодушевить представителей различных национальностей и при этом сохранить и усилить «верноподданнические» настроения. Именно в таких условиях была снята первая армянская историческая драма «Давид Бек» (1944, режиссер Амо Бекназарян), повествующая о восстании под предводительством армянской знати Сюника и Арцаха против более могущественных мусульманских завоевателей в период распада иранской империи Сефевидов в 1720-х гг.
В фильм включены исторически неуместные, совершенно неподтвержденные и весьма сомнительные персонажи и эпизоды. Так, например, Петр Великий в картине поддерживает восстание и посылает русских артиллеристов на помощь повстанцам, с очевидным намеком на «спасительную» роль России для армян, за которую последним, очевидно, стоило ответить благодарностью в форме безоговорочной лояльности.
Эта тема в очередной раз была затронута в исторической двухсерийной драме «Звезда надежды» (1978) знаменитого режиссера Эдмона Кеосаяна, прославившегося культовым фильмом «Неуловимые мстители».
Двухсерийный фильм Кеосаяна в историческом плане продолжает сюжетную линию фильма «Давид-бек». На этот раз победившим повстанцам, избравшим после смерти Давид-бека нового предводителя Мхитара Спарапета, пришлось столкнуться с еще более сильным противником – наступающей османской армией. Как и в первом случае, в финале фильма «Звезда надежды» появляются русские войска, которых радостно встречают поредевшие от больших потерь защитники и уцелевший после погрома народ. И все это представлено с явным историческим искажением, несмотря на широко известный исторический факт, что русские войска на самом деле появились на территории Карабаха и Сюника примерно через сто лет после описываемых событий, и Мхитар Спарапет даже теоретически не мог встретиться с их войсками как это сделал, например, один из предводителей арцахских меликов — Аван Юзбаши.
Бесспорным же историческим фактом является то, что Российская империя не продвинулaсь дальше тонкой полосы стратегически важных прикаспийских земель, которые перешли от Персии к России в соответствии с Константинопольским договором с Османской империей 1724 года, по которому Турция при согласии России могла присоединить к себе бывшую персидскую часть Южного Кавказа, включая Восточную Армению.
Искаженное представление геостратегического контекста в исторических фильмах такого плана вряд ли могло быть случайным. К сожалению, исторические искажения и неточности, хотя и в меньшей степени, присутствуют в постсоветских армянских исторических драмах, наиболее показательным из которых является фильм «Гарегин Нжде» (2013, режиссер Грач Кешишян). Картина главным образом затрагивает события в период независимости Армении 1918-1920 гг. в той же южной области Армении, Сюнике, посредством истории главного героя, Гарегина Нжде.
Нжде был военным предводителем области в 1919-1921 гг., и в последующие годы вплоть до его гибели в советских застенках в 1955 году. Фильм с множеством клише и иногда примитивными националистическими образами, по мнению некоторых критиков, упрощает или даже избегает некоторые важные вопросы, в том числе, сложные отношения Нжде с советскими властями, изображая его как ярого националиста с почти расовой ненавистью по отношению к «туркам» (термин, используемый персонажем Нжде и по отношению к азербайджанцам). Между тем как его представления о независимой армянской государственности остается мало затронутой.
Вместе с тем советские агенты КГБ армянского происхождения, которые при Сталине считались худшими среди себе подобных, изображаются довольно вежливыми и сдержанными по отношению к своему именитому заключенному, причины чего остаются для зрителя неясными. Фильм не дает адекватной картины отношения сталинского режима к армянскому национализму, несмотря на то, что он снят спустя годы после распада Советского Союза. В целом можно сказать, что армянское историческое кино, как и историография, все еще во многом остаются под влиянием советских нарративов.
Азербайджан: конструирование истории страны с помощью киноматографа
Создание азербайджанской нации является классическим примером советской национальной политики, хотя и проект национального строительства Азербайджана начался еще до распада Российской империи. Кинематограф сыграл важную роль в создании этой молодой нации, причем с вовлечением в кинопроизводство представителей разных национальностей.
В самом начале азербайджанский кинематограф избегал исторические темы ввиду молодости нации, а вместо этого предлагал рассмотреть лишь недавнее прошлое с целью прославления советской власти в республике.
Однако вскоре советская власть и идеология предоставили азербайджанским историкам и публицистам большие возможности для конструирования прошлого и создания азербайджанской или «протоазербайджанской» нации там, где ее не могло быть, как, например, в дотюркском прошлом.
Одной из первых попыток азербайджанского кинематографа затронуть тему прошлого стал фильм «Кура неукротимая» (1969), который представляет зарождающийся азербайджанский национализм в довольно «скромных» тонах, в становлении которого важная роль отводится русским и грузинским «революционно настроенным» интеллектуалам. В фильме, с одной стороны, приветствуется демократическое и модернизирующие влияние российской администрации, а с другой — подвергается критике царский режим.
Ситуация вскоре изменилась с ростом азербайджанского национализма в послевоенный период и исторической апроприации с целью искусственного «удревления» нации, на что Москва либо закрывала глаза, либо поощряла. Классическим примером вышесказанного является экранизация азербайджанской версии истории об антиарабском и антимусульманском восстании зороастрийца Бабака Хоррамдина в конце VIII века на севере Ирана, которое даже в советском школьном учебнике по истории СССР именовалось никак иначе, как «антифеодальное движение азербайджанского народа».
В 1979 году был выпущен фильм под названием «Бабек» совместного производства «Азербайджанфильма» с киностудией «Мосфильм». Интересно, что в качестве исторического консультанта фильма был выбран известный своими крайне националистическими взглядами азербайджанский историк Зия Буниятов, который использовал такую возможность для более широкого распространения своих антинаучных подходов.
После обретения независимости и войны в Карабахе в 1992-1994 гг. в Азербайджане было снято несколько откровенно пропагандистских фильмов, один из которых вышел в 2009 г. под названием «Карабах – это Азербайджан». Он был снят как короткая докудрама, основанная на рассказах нескольких погибших на войне солдат, впоследствии удостоенных звания «героев», а также с использованием патриотических стихов, которые звучат на фоне батальных сцен между азербайджанцами и «совершающих зверства» армянскими солдатами.
Согласно титрам в конце фильма, съемки были организованы при поддержке азербайджанских государственных структур, таких как министерство обороны, министерство иностранных дел и других государственных ведомств.
Учитывая сегодняшние обстоятельства и официальные исторические нарративы в Азербайджане в обозримом будущем, к сожалению, не стоить ожидать появления каких-либо кинокартин, которые бы могли бы стать отклонением от этой «генеральной линии».
Грузинский кинематограф: между прошлым и настоящим
Грузинское кино, всегда весьма самобытное в художественном плане, было хорошо знакомо советским и, в какой-то степени, зарубежным зрителям.
Еще в начале своей истории грузинский кинематограф обращался к национальному вопросу, при этом пользуясь языками антиколониализма и классовой борьбы. Снятый в 1921 году первый советский грузинский немой фильм «Убийство генерала Грязнова» был посвящен событиям недавнего прошлого: крестьянскому восстанию 1905 года в Западной Грузии.
В грузинском кинематографе также представлены панорамные исторические фильмы по образцу других советских киностудий. Один из таких фильмов - «Георгий Саакадзе», в основу сценария которого легла история грузинского дворянина XVI-XVII веков, вступавшего в союз то с Ираном, то с Османской империей против своих врагов. Несмотря на то, что его образ с точки зрения грузинского национализма далеко не бесспорен, он был признан сталинской пропагандой героем нации. Вышедший на экраны в 1942 году, в разгар Второй мировой войны, фильм прославлял успехи грузинского народа в борьбе с османскими нашествиями и с иранскими правителями. Фильм также осуждает братоубийственную борьбу, которая и привела к краху сопротивления.
Грузинское кинопроизводство выпустило еще несколько масштабных фильмов с историческими сюжетами, которые вполне вписывались в рамки советской идеологии. Один из таких фильмов — пятисерийная драма «Клятвенная запись» (1983, режиссеры Амиран Дарсавелидзе, Гига Лордкипанидзе), которая была посвящена двухсотлетию подписания Георгиевского договора 1783 года, по которому Грузия стала протекторатом России, а впоследствии и была присоединена к Российской империи в нарушение договора. Авторы фильма в коротком предисловии назвали Георгиевский договор «первым манифестом дружбы и братства» между двумя народами.
В фильме показаны страдания Грузии во время персидских и турецких нашествий и опустошительных войн, которым положило конец вмешательство России. Фильм также продвигал идею общности судеб кавказских народов — армян и грузин, в лице персонажа армянского купца, который, по сценарию, в 1578 году доставил письмо грузинского царя русскому самодержцу.
Между тем всего спустя год после этого грузинское кино предприняло экстраординарную для своего времени попытку затронуть тему сталинизма. Нашумевший фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», осмысляющий пережитки сталинизма в современном обществе и необходимость налаживания отношений с прошлым, был снят в 1984 году, однако вышел на экраны лишь в 1987 году в условиях горбачевской гласности. «Покаяние» выходит далеко за рамки сугубо грузинского или даже советского прошлого и является уникальным и удачным фильмом, в котором изображена не только и не столько история.
Надежды на то, что нынешнее положение исторических нарративов, идеологии исторических фильмов изменится на Южном Кавказе, мало. Даже независимым кинематографистам вряд ли удастся снять революционные фильмы о прошлом, пока не преодолено влияние советской пропагандистской машины и однобокой трактовки национализма.
Присоединяйтесь к нам в Telegram
