8 декабря в ереванском офисе «Ковчега» (волонтерская организация помощи эмигрантам) состоялась встреча с известным российским комиком Михаилом Шацем. В перерыве между концертами, которые прошли в стендап-клубе «Ари», Михаил поговорил с недавно переехавшими о сложностях адаптации и попытках строить планы в ежедневно меняющемся мире. Публикуем фрагменты этой беседы.
Текст: Юрий Михайлин
Я не могу вернуться в Россию, потому что новая версия закона об иностранных агентах, вступившая в силу с 1 декабря, поражает меня во всех правах, и я становлюсь там человеком третьего сорта. В частности, я не имею права на публичную деятельность, а вся моя деятельность, собственно, и есть публичная.
Я живу в Израиле и планирую остаться в этой стране — учу язык и занимаюсь стендапом. Сейчас у меня стендап-тур, и вот я оказался в Ереване, где у меня четыре концерта и огромное количество встреч — просто неделя еврейского юмора — и я пытаюсь понять причину своей популярности в Армении.
В Ереване не так давно открылся стендап-клуб «Ари». Странно, но он оказался вообще первым стендап-клубом в Армении. Его открытие подняло здесь целую волну стендаповского движения. Стали возникать комики — молодые, разные — которые туда приходят и начинают прокачивать свои умения. Там очень много выступлений, много активностей.
Что касается моих выступлений, я, честно говоря, прифигел, что многие люди приходят на них не посмеяться, а поплакать. Это довольно странная реакция, хотя, наверное, стендап — это в определенном смысле психотерапия. А многие просто хотят послушать русский язык или увидеть чувака, который когда-то был частью их беззаботной жизни. Бывают случаи, когда после концерта подходят: «Я не сфотографироваться. Я обняться».
Мы уехали не потому, что хотели, а это всегда ведет к определенному восприятию ситуации. Люди, которые уехали сознательно, четко осознавая этот выбор, сейчас вполне дееспособны и по-разному реализуют себя. Те же, кто, как и мы, уехали совершенно вынужденно, часто бывают растеряны. Хотя я видел и много обратного: люди берут себя в руки и начинают работать. Например, я часто вижу в Тель-Авиве Толю Белого (актер театра и кино, играл в МХТ им. Чехова — Прим. ред.), который уехал летом, тоже бросив, в общем-то, все. Он уже выпустил один спектакль, готовит второй, а третий вообще собирается играть на иврите — может быть, и не понимая, что он говорит, но это не важно. То есть я вижу растерянных людей, но вижу и собранных. Каждый, конечно, воспринимает происходящее в силу своих личных особенностей и реагирует по-своему. Но мне кажется, лучше как-то взять себя в руки. Вокруг очень сложный мир, у всех миллиарды проблем, и никто не решит наши, кроме нас самих.
Я думаю, что время, которое мы сейчас проживаем, дает нам уникальные возможности. Для примера я всегда привожу встречу, которая произошла в Тель-Авиве и стала известной благодаря фотографии, которую я выложил в инстаграме. Это похоже на начало анекдота: «Встретились как-то Алла Борисовна Пугачева, Noize MC и Little Big». Я бы никогда не мог поверить, что мы вот так пересечемся. Такие встречи стали возможны только сейчас, и я теперь в каждом городе постоянно встречаю с людей, с которыми вообще не думал, что сведет жизнь.
Я знаю, что в каждом городе, где находятся русские эмигранты, создаются разные комьюнити. У меня в телефоне несколько чатов такого рода, где постоянно какие-то известия: «Я приехал. Я редактор и монтажер», «А я оператор и у меня есть дрон». На наших глазах происходит становление этих горизонтальных связей, основанных чаще всего на профессиональных навыках людей, которые понятным образом пытаются найти единомышленников, работу, объединиться. Это начало. Сложно сказать, во что потом переродятся эти горизонтальные связи. На мой взгляд, сейчас надо держаться друг друга — это единственный способ найти выход из действительно тяжелой ситуации.
Я уверен, что как бы мы, находящиеся здесь, ни пыжились и ни надували щеки, мы все равно в большой степени зависим от того, что происходит внутри России. И очень важно, чтобы мы не становились врагами людей, которые остались там. Я понимаю, что внутри семей, внутри коллективов — везде — прошла масса невероятных разрывов. Наша задача постараться эти разрывы связать, сохранить связь. Я уверен, что мы когда-то встретимся, и мне очень хочется, чтобы мы были братьями, которые оказались разделены волей случая, а не врагами. Я думаю, что в данный момент надо проявить эмпатию — просто говорить с людьми по-человечески, общаться, вести какой-то диалог, возможный в данных обстоятельствах. Это наш шанс.
Я бы не назвал наше положение привилегией. Это странное слово — оно предполагает какие-то льготы, которых я особо не вижу. Мои доходы очень сильно пострадали. Я вообще не готов к беззаботной длительной жизни. Я, точно так же как вы, буду искать средства и работу, пытаться что-то придумать. Да, это серьезный вызов. Поэтому я не пытаюсь крикнуть: «Все будет нормально!» Я так же барахтаюсь, испытываю те же эмоции, те же страхи, разочарования и надеюсь, что это нас объединяет.
Те, кто уехал раньше, уже пережили то, что мы переживаем сейчас. В этом смысле они спокойнее. Но, с другой стороны, они своим существованием доказывают, что жизнь после России существует. Они давно это приняли и делают свою жизнь. На иврите есть такое выражение “לעשות חיים” (“laasot haim”), это значит «делать жизнь». Очень точное описание того, что нам с вами предстоит сделать.
Я очень сильно тоскую по дому. Мне сложно принять, что я не могу туда вернуться. Это происходит волнами. Причем Израиль — это все-таки далековато, а вот сейчас я был в Таллине, сел, открыл Google maps, смотрю — 350 километров прямо до моей квартиры. Это было довольно тяжело. Чем ближе к дому, тем труднее.
Чтобы такого рода мысли не одолевали, надо грузить себя работой. Конечно, эти мысли все равно вернутся, но надо стремиться к тому, чтобы на них просто вообще не хватало времени. Хотя, конечно, эта проблема будет с нами долгие годы. Не знаю, как это проработать. Наверное, построить новый дом.
Я пытаюсь смотреть на происходящее реалистично, и это не синоним пессимистично. Я строю короткие перспективные планы на две-три недели и пытаюсь их выполнить. Лично мне такое строительство позволяет идти вперед. Если я буду все время сидеть в Тель-Авиве у моря, смотреть на него и думать: «Когда это все закончится…» А рядом еще будет сидеть Кац (Максим Кац — политик и автор популярного ютуб-канала, тоже переехал в Тель-Авив — Прим. ред.) Я, кстати, подумываю о том, чтобы создать мультфильм типа «Шац и Кац спешат на помощь» — иногда в голове возникают такого рода продукции. Я пытаюсь исходить из того, что я не должен отталкиваться от внешних обстоятельств вроде «когда это закончится», иначе я стану их заложником. Пока я действую исходя из того плана, в котором все идет по плану — то есть летит в пропасть. Но это тоже план. И мне кажется, лучше так, чем разочаровываться в каждом новом дне.
Мы на связи со многими комиками, которые находятся за пределами России. У нас пока нет никаких объединяющих проектов, мы раскиданы по совершенно разным странам и все пытаются выплыть сами — каждый написал свою программу и фигачит по миру. Они активны, актуальны и неподцензурны. Какая-то часть комиков оказалась в Израиле. Мы все время встречаемся и, наверное, будем пытаться что-то придумывать.
Повторю свой нехитрый тезис: нам просто надо держаться друг друга, встречаться и говорить. Это все надо проговаривать, другого пути нет. Нужно стараться помогать друг другу хотя бы в решении каких-то небольших проблем. А глобальную проблему мы все знаем.
Присоединяйтесь к нам в Telegram
